ИГК ASG и французских дизайнеров объединил Кольбер

В октябре в Международном институте антиквариата состоялась встреча со специалистами в области прикладного искусства Франции – дизайнером Сирилом Ле Гри и мастером художественного ткачества Францем Иппольдтом. В интервью редакции журнала «Мир искусств» гости рассказали, как развиваются сегодня во Франции старинные ремесла, сколько времени занимает производство ткани по историческим образцам, кто является их заказчиком и многом другом.

Ред.: Вопросы реставрации исторических тканей, производства художественных тканей по историческим аналогам для Международного института антиквариата имеют большое значение. В нашем собрании имеется 28 шпалер XVII-XIXвв., нуждающихся в реставрации, свыше 2000 предметов западно-европейской мебели, значительная часть которых имеет тканевую обивку. Поэтому опыт специалистов, восстанавливающих ткани аутентичными материалами, создающих исторические ткани по образцу, для нас очень ценен. В России очень сильна реставрационная школа, но мастера по восстановлению ткани сосредоточены, в основном, в столице – музеях Московского кремля, Центре им. Грабаря, а как обстоит с этим во Франции?

С. Ле Гри: Франции, конечно, повезло, потому что у нас есть ремесленники, обладающие высоким уровнем профессиональной подготовки и большим практическим опытом по реставрации именно тканей, используемых для обивки мебели, оформления стен и т.д. Это связано с государственной политикой сохранения исторического наследия. Получение государственного заказа на реставрационные работы возможно только при условии высокого профессионализма. Что же касается мастеров такого уровня, как Франц Иппольдт, то они не просто владеют какими-то определенными техниками, но и умеют популяризировать культурное наследие прошлого, обеспечивать ему достойное будущее, формировать вокруг себя учеников-единомышленников. Чтобы традиции прошлого были живы в наше время, сегодня нужно владеть и современными технологиями, которые позволяют улучшить многие стороны реставрации, например, компьютерная реконструкция, поэтому это все надо вплетать в общую канву. Мы это постарались отразить в небольшом фильме о мастерской Франца.

Ред.: В фильме мы видим удивительно красивые ткани, они изготовлялись по заказу?

Ф. Иппольдт: Это парча, которая ткалась вручную, для набора мебели по заказу Версальского дворца. В набор входят стол со стульями периода Марии-Антуанетты. Очень красивой была обивка стульев, она различалась и цветом, и узором. Один вид ткани обтягивал непосредственно сидушку стула, а другой играл роль бордюра.

Очень большой заказ получен нами от Германии, это тоже парча с натуральными золотыми нитями. Для того, чтобы восстановить технологию их производства, мы провели большую научно-исследовательскую работу. Мы нашли старинный станок, на котором это можно сделать, и маленькими-маленькими шажками продвигались по рисунку образца, стараясь максимально точно повторить его.

Ред.: Сколько сантиметров ткани удается выткать в день, неделю?

Ф. Иппольдт: В день примерно 5-6 см.

Ред.: Вы восстанавливаете ткань только мебельную или это могут быть портьеры, скатерти, шпалеры?

Ф. Иппольдт: Все, что Вы перечислили, за исключением шпалер. Шпалеры тоже восстанавливаем, но это в основном изделия без рисунка, используемые просто как настенные ковры. Такие шпалеры, которые висят при входе в Ваш музей, мы не восстанавливаем.

Ред.: Вы восстанавливали обивку для стула из набора Версаля. Что в музеях Франции практикуется чаще – восстанавливать утраченную обивку по фрагменту или полностью заменить ее аналогом?

Ф. Иппольдт: Мой опыт сотрудничества показывает, что чаще все-таки делают новую, сохранение старинной ткани приветствуется там, где предмет является мемориальным, в исторических музеях.

Ред.: Только Вы так делаете или это обычная практика?

С. Ле Гри: Когда обращаются к ремесленникам, обычно просят новые ткани. При этом могут заказывать как уникальные образцы, которые мы вам показываем, так и более бюджетные варианты.

Ред.: Наш учредитель Алексей Владимирович Сёмин для реставрации мебели из Большого собрания изящных искусств ASG приобретает ткань, изготовляемую по старинным технологиями на мануфактурах Франции, история которых насчитывает не одну сотню лет – Карла Бюргера, Эдмонда Пети, Tassinari&Chatel. Сотрудничаете ли Вы с ними?

Ф. Иппольдт: Мы знакомы и иногда вместе работаем над какими-то проектами.

Ред.: Вашими заказчиками являются те, кому нужна новая ткань, стилизованная под прошлые века? Она, вероятно, из других нитей, но изготовлена по той же технологии, с тем же рапортом рисунка, то есть Ваши клиенты – те, кто строит дворцы, отделывает богатые частные апартаменты, общественные центры, но не музеи?

Ф. Иппольдт: Да, подавляющее большинство моих клиентов – те, кому нужна именно новая ткань, а не восстановленная.

Ред.: Где Вы берете узоры для своих тканей?

Ф. Иппольдт: Основа поиска – время, если ткань была распространена в какую-то эпоху, то я использую именно те орнаментальные мотивы, которые тогда главенствовали, нового ничего изобретать не буду. Для технологии изготовления – а для меня важно, в первую очередь, это – не имеет значения цвет, он может быть любым, узор – цветок или бабочка…

Ред.: Мануфактуры, на которых приобретаются ткани для реставрации мебели из БСИИ ASG, имеют альбомы узоров своих тканей и они защищены авторским правом. Если я захочу восстановить какую-то ткань, возникает ли проблема авторского права?

Ф. Иппольдт: Мы исходим из того, что если клиент обращается ко мне с образцом ткани и просьбой ее восстановить, то он ею уже обладает и, соответственно, имеет право стать заказчиком и получить эту ткань.

Ред.: Например, мне принадлежит скатерть, изготовленная на мануфактуре XVII века, я хочу, чтобы ее восстановили и прошу сделать мне еще тридцать метров ткани, я сделаю еще 10 скатертей, тогда уже нельзя?

Ф. Иппольдт: Можете, это Ваше право. Больших проблем с авторскими правами не возникает, большая часть узоров уже не подпадает под закон об авторском праве. Бывает, что мануфактуры или реставрационные мастерские располагают книгами с историческими узорами, где обозначено их авторство и тогда надо обращаться к ним, чтобы иметь право использовать узор. Но это случается весьма редко.

Ред.: А где Вы берете сырье?

Ф. Иппольдт: Золотые нити я покупаю во Франции, есть только одна мастерская, которая делает их на высоком уровне. Шелковые нити я заказываю в Японии, потому что там самое лучшее качество. Для каждой цели подбирается свое сырье. У меня есть постоянные поставщики, с которыми я работаю уже 25 лет, но рассказывать о них я не могу, тут очень важна конфиденциальность.

Ред.: А где Вы взяли подлинные ткацкие станки XVII века?

Ф. Иппольдт: Они появились в моем распоряжении благодаря счастливому случаю, я не хотел бы раскрывать это.

Ред.: Ткач – очень необычная профессия для мужчины в нынешнем веке. Это благодаря семейной традиции или Вы увлеклись профессией после окончания учебного заведения?

Ф. Иппольдт: Я сам увлекся этой профессией. У меня есть специальное образование, но я учусь каждый день. Читаю книги, продолжаю работать и на практике учусь новому.

Ред.: Вы дипломированный художник-реставратор тканей? В России очень актуален вопрос сертификации реставрационной деятельности. Последние 10 лет государство отошло от практики обязательной аттестации реставраторов, присвоения им той или иной категории? А как во Франции?

Ф. Иппольдт: Особых документов, чтобы начать ту или иную деятельность, не нужно. Только репутация и накопленный опыт помогут реставратору с годами получать все более ответственные заказы.

Ред.: В нашем журнале «Мир искусств» мы постоянно публикуем реставрационные дневники, из которых можно понять, что именно делает реставратор, какие использует материалы и технологии, узнать многие секреты мастерства. Рассказываете ли Вы о тонкостях своего ремесла или это секрет?

Ф. Иппольдт: То, что касается меня, у меня нет секретов. Главное у мастера – не знание, а умение делать, руки. Подсмотреть его секрет нельзя, его можно только освоить годами труда.

Ред.: У Вас есть ученики?

Ф. Иппольдт: Да. Я работаю всегда только с одним.

Ред.: Потом он уходит и становится мастером?

Ф. Иппольдт: У каждого по-своему получается. Я предлагаю им все, что сам умею, а ученик воспринимает все, что ему нужно.

Ред.: Есть уже тот ученик, что стал Вам конкурентом?

Ф. Иппольдт: Я должен сказать, что конкуренции для меня не существует, потому что мы выполняем такую сложную и уникальную работу, и поэтому конкуренции нет, конечно.

Ред.: Вы можете, только поглядев на ткань, сказать, из чего она сделана, какого века?

Ф. Иппольдт: Я очень долго в своей профессии, действительно, достаточно взгляда, чтобы сказать, когда, из каких нитей и где произведена ткань. Меня часто привлекают к экспертизе.

Ред.: С точки зрения государства, вы – обычное частное производство или оно вам помогает?

Ф. Иппольдт: Есть заказы.

Ред.: Только заказы? Или есть какая-то поддержка – оборудование, льготное налогообложение?

Ф. Иппольдт: Нет, нет. Есть поддержка на местном уровне, которую я очень приветствую, потому что я являюсь иностранцем во Франции. Поэтому на местном уровне мне оказали доверие и это помогло закрепиться во Франции. Со стороны налогов – ничего.

Ред.: Как заказчики узнают о Вашей мастерской? Вы проводите рекламную кампанию или это устная реклама довольных заказчиков?

Ф. Иппольдт: Рекламой я не занимаюсь, клиенты сами приходят ко мне. В основном по рекомендации своих знакомых. Это лучшая реклама. Иногда это очень известные клиенты. Я работал с несколькими известными кутюрье, в частности, с Кристианом Диором.

Ред.: Как чаще всего Вы работаете – выполняете один заказ от начала до конца или одновременно работаете над несколькими тканями?

Ф. Иппольдт: По-разному, естественно, удобнее выполнить заказ и приступить к другому, но иногда случается наложение нескольких проектов и я работаю параллельно.

Ред.: Сколько у Вас станков?

Ф. Иппольдт: 6 машин, которые обладают 20 различными техниками.

Ред.: Какое нужно время для настройки станка?

Ф. Иппольдт: Зависит от узора и от сложности техники, иногда, если узор очень сложный, на это уходит целый год.

Ред.: Из России у Вас уже были заказы?

Ф. Иппольдт: Было очень много обсуждений, в частности с Эрмитажем, но пока нет подписанного контракта. Я веду научно-исследовательскую работу, которая вывела меня на проект «золотого века» ткачества. Это эпоха династии Сефевидов в Персии, у меня родился замысел создания передвижного Большого золотого императорского дворца.

С. Ле Гри: Имея уже огромный профессиональный опыт, Франц загорелся идеей восстановить такой дворец с этими тканями. Этот проект может стать одновременно и культурно-историческим, и образовательным. Для восстановления передвижного дворца необходимо объединить усилия нескольких стран. Шатер – очень активный символ, это ассоциация и со странствиями, и с гостеприимством. Сегодня мы занимаемся поиском партнеров от Китая до Европы.

Ред.: Цель вашего проекта – восстановление тканей или самой культурной практики передвижного ритуала дворцового приема?

С. Ле Гри: И то, и другое. Ткани, производимые в эпоху династии Сефевидов, - это наивысший период искусства ткачества. Поэтому необходимо их популяризировать, чтобы не утратить это наследие.

Ред.: А Вы восстанавливаете эти ткани по сохранившейся документации или по образцам?

С. Ле Гри: Эта работа идет в международном масштабе, страны, в которых сохранились самые большие коллекции данных тканей, будут вносить свою лепту в общий проект. Маленькие фрагменты тканей рассредоточены по множеству музеев, они также могут принять участие в этом.

Ред.: А страна, где производились эти ткани, проявила интерес к проекту?

С. Ле Гри: Как раз над этим мы сейчас работаем. Но этот проект не менее важен для Европы, потому что ткачество пришло к нам с Востока.

Ф. Иппольдт: Я как ткач подпал под обаяние модели шатра, ведь он делается из ткани. Но шатер не будет пустым, в нем можно экспонировать живопись, скульптуру, домашнюю утварь, пришедшую к нам благодаря Востоку. По сути это может стать передвижным музеем, в котором могут проходить концерты, встречи и т.д.

Ред.: Это очень красивая идея и ее реализация может быть осуществлена виртуально, когда каждая страна может добавить в ваш шатер те экспонаты, которыми располагает.

С. Ле Гри: Конечно, тем более, что работа рассчитана не менее, чем на десяток лет. Сегодня мы заняты поиском партнеров, чтобы затем приступить к разработке программы реализации нашего проекта. Кроме того, мы видим ее пользу в том, что привлекается внимание к ремеслам, в век информационных технологий очень важно их не утратить. Франция проводит серьезную работу по популяризации ремесел среди молодежи.

Ред.: В России также в последние годы подчеркивается значимость ручного труда, хотя бы на уровне деклараций. Ведь именно с целью повышения качества производимой в стране продукции когда-то была создана система художественного образования. Ваш министр Кольбер создавал академию художеств, заботясь не об искусстве, а об активизации экспорта французских товаров, установлении моды на все французское. По этому же пути пошли потом и Великобритания, и Россия.

С. Ле Гри: О, Кольбер был такой молодец, он строил дороги, сажал леса…

Ред.: Инвестиционная группа компаний ASG тоже строит дороги, сажает леса на землях, находящихся в ее управлении, возрождает ремесла, чтобы восстанавливать исторические здания и русские усадьбы, готовит реставраторов, пока только как практиков. Так что мы с полным правом можем отнести себя к единомышленникам вашего знаменитого министра-интенданта.

Светлана БОРОДИНА