«…Люди приходят в музей не только потому, что там картины висят…»

26 июня гостем редакции «Мира искусств» стал проректор по развитию и цифровой трансформации Казанского технического университета (КАИ), PhD (физико-математические науки) Айрат Хасьянов. Темой беседы стал широкий круг вопросов соотношения реальной и виртуальной действительности и место искусства в процессе осознания мира

А.Х.: в начале разговора я бы хотел выразить восхищение вашей деятельностью, то, что бизнес занимается культурой, внушает очень большой оптимизм, опыт показывает, что там, где культуру игнорируют, нет ни экономического, ни социального прогресса.

С.Б.: очень приятно слышать это, обычно человек технического склада и образования относится к культуре как прикладной области, хотя на самом деле культура, в особенности искусство – это формы общественного сознания, именно они определяют действительность

А.Х.: культура наша многогранна, можно начинать с культуры организации, это такой самый поверхностный срез, который определяет, в конечном счете, ее успешность, он держится на более глубинных слоях культуры, формируя кругозор, мировоззрение сотрудника, в том числе его гражданскую позицию. А это всё факторы, определяющие будущее, настоящее ведь - просто мгновение, но будущее точно определяет культура, а не технологии.

С.Б.: Почему физики так хорошо разбираются в искусстве, у них всегда неожиданные, но очень точные оценки, более того их тянет к нему?

А.Х.: Я знаю физиков, которые не очень хорошо разбираются в искусстве. Искусство с одной стороны универсально, а с другой стороны очень «лично». Каждый по-своему переживет эмоции, которые вложил в свое произведение художник. Мне кажется, что люди, изучающие устройство мира, должны быть в какой-то степени романтиками. Маловероятно, что человек, который хочет постигнуть мироздание, является закоренелым сухарем. Поэтому физики и любят искусство, это ведь ещё один способ познания мира. В рамках профессионального подхода они исследует его с точки зрения механизмов, а искусство познаёт с точки зрения чувства. Физики - чаще романтики, чем программисты, которые твёрдо должны придерживаться определенных алгоритмов. Хотя тоже, наверное, нельзя обобщать однозначно. Но они в меньшей степени, чем физики, сталкиваются с нашей Вселенной. Хотя законы логики определяются физическими закономерностями, и в общем-то те же самые алгоритмы в какой-то степени тоже помогают человеку познавать мир, и может быть кому-то его познавать проще вот так - в безопасной среде, чем сталкиваться с этой многогранной и сложной, иногда даже болезненной реальностью. В любой деятельности мы познаем реальность, просто такой (формализованный) способ познания Вселенной комфортен людям с определенным складом ума.

С.Б.: Область Ваших научных интересов?

А.Х.: Научные интересы у меня менялись. Начинал я когда-то давно с 3-D графики, с визуализациии объёмных картин. Речь идет не об изобразительном искусстве, а о том, как строются сцены. Я занимался алгоритмизацией реалистичной сцены: отслеживанием хода луча, начиная от источника света, или обратного хода луча от глаза наблюдателя, что позволяет использовать все отражения, построить в дальнейшем реалистичную сцену. Позже мне стало интересно заниматься квантовыми вычислениями - на тот момент это направление было очень перспективным. Сейчас оно превращается в технологию, по крайней мере там, где это касается квантовой связи. Квантовая связь позволяет передавать информацию так, что если её кто-то перехватит, то стороны об этом узнают. Перехватить ее можно, но вы точно знаете, подслушали вашу передачу или нет. В последнее время меня больше увлекают вопросы создания образовательных платформ, использование интеллектуальных агентов в этих платформах. Здесь мы нашли точки соприкосновения Джавдетом Шевкетовичем Сулеймановым, надеюсь, наш союз приведет к новым плодотворным результатам.

С.Б.: Мир переживает бум визуализации. Все говорят о том, что люди перестают читать. Когда в свою очередь нейросети уже умеют рисовать по словам, одна картинка может быть создана из набора в тысячи слов. Как вы думаете, в чем причина преобладания визуальной информации?

А.Х.: Эта точка бифуркации, которую мы сейчас переживаем, я считаю проявлением кризиса не только в России, на самом деле это мировой экономический и культурный упадок. После кризиса, я считаю, наступит Золотой век. Мне кажется, что люди сейчас, в том числе молодежь, уделяют больше внимание аспектам чувственной составляющей жизни. Они стараются больше путешествовать, получать чувственный опыт всеми органами – взбираться на горы, заниматься туризмом, спортом. Опять-таки у них велик интерес и к искусству. На выставках собираются очереди из молодых людей. Мне кажется, что это признаки рождающегося нового общественно уклада. Когда-то книгопечатание, затем компьютер и интернет сделали мир ближе, но тем не менее, ограниченным. Если в книгах он ограничен фантазией, с экрана он ограничен слухом, зрением и ощущением клавиш под пальцами. Когда человек приходит в музей, он попадает в среду, где совершенно иначе воспринимает искусство. У людей на самом деле намного больше чем пять органов чувств. Например, чувство равновесия или ориентации в пространстве. Или то же, что делают животные с помощью вибриссов, мы можем ощущать помимо фактуры еще и температуру: холодное, горячее, теплое. У нас много разных датчиков, которые позволяют нам получить более полный опыт, когда мы находимся в физической реальности, а не в виртуальной. Хотя по статистике девяносто процентов людей являются визуалами.

Большое собрание изящных искусств ASG располагает серией картин Филиппа Мерсье, олицетворяющей пять чувств человека (произведение с аллегорией Осязания отсутствует).

Мерсье, Филипп Зрение Франция, XVIII в. Холст, масло, 90,5×72,5 см БСИИ ASG, инв. №04-1473 (1)

Мерсье, Филипп Обоняние Франция, XVIII в. Холст, масло, 90,5×72,5 см БСИИ ASG, инв. №04-1473 (2)

Мерсье, Филипп Слух Франция, XVIII в. Холст, масло, 90,5×72,5 см БСИИ ASG, инв. №04-1473 (3)

Мерсье, Филипп Вкус Франция, XVIII в. Холст, масло, 90,5×72,5 см БСИИ ASG, инв. №04-1473 (4)

С.Б.: Виртуализация - это одно из направлений нашей деятельности, к которому мы активно готовимся. Благодаря Вам я еще больше убеждаюсь во вторичности или подчинённости виртуальной среды. Какой бы она ни была технически совершенной, она в лучшем случае просто провоцирует человека на посещение реальности среды. Или, по Вашему мнению, сегодня есть какие-то другие, усовершенствованные технологии?

А.Х.: Есть определенная теория, которая гласит, что мы живем в виртуальной реальности. Она имеет место быть, потому что мы живем именно в том образе реальности, которую сами строим в голове. Реальность дискретна. Существует определенная константа Планка, и нам лишь кажется мир бесконечным. На самом деле есть минимальный «пиксель», разрешение этой Вселенной. Восприятие человека ограничено тремя измерениями пространства, измерением времени, причём любые вычислительные процессы могут быть направлены только в сторону увеличения энтропии. В момент вычислений происходит рассеивание тепла, например при стирании информации. Вы не можете мышление, а именно вычислительный процесс направить обратно - в сторону уменьшения энтропии Вселенной. Вот только в этом плане мы ограничены. На самом деле с точки зрения Вселенной прошлое и будущее равнозначны, а с точки зрения сознания есть прошлое, и есть будущее.
В остальном, если мы находимся в реальной среде, мы просто устраняем посредника. Можно строить виртуальную реальность очень достоверную, допустим с запахами, подключая датчики непосредственно в соответствующие центры мозга, передавать информацию туда при желании. Ученые и экспериментаторы продолжают вести исследования в области виртуальной реальности высокого погружения - матрицы. Отчасти это ответ на ускоряющийся темп жизни.
Ограничения, с которыми мы столкнулись в период пандемии, когда необходимо было эффективно взаимодействовать удалённо, показали, что при личном общении люди значительно быстрее достигают результата. Именно потому, что мы считываем микромимику, а разрешение экрана не позволяет мозгу четко уловить микромимику. У человека очень много органов, которые напрямую связаны с мозгом. Фактически мы не только слушаем, что нам говорят, но и еще успеваем обрабатывать жесты, движения и положение тела говорящего. Те же самые глаза - это единственная часть мозга, которая непосредственно направлена вовне. Глядя человеку в глаза, мы фактически видим его мозг, по крайней мере его часть. Так мы быстрее понимаем, что нам хотят сказать: с нами шутят, нам врут или с нами откровенны. А в формате видеоконференции это оказывается сделать сложнее. Первый шаг, который можно сделать - это повысить разрешение экрана, что позволит устранить посторонние шумы. Но опять-таки общение в режиме online не передаёт запахи, акустику, фактуру предметов вокруг. Для того, чтобы сделать дистанционные коммуникации более эффективными и иммерсивными, ведутся исследования виртуальной реальности. Они послужат развитию учебных виртуальных тренажеров в образовательной сфере. Уже существуют медицинские виртуальные тренажёры для врачей, тренажёры для водителей, операторов, лётчиков и пилотов, которые позволяют получить первичные навыки. Здесь виртуальная реальность даёт потрясающие инструменты. Чем более она иммерсивная, меньше отличается от чувства реальности, тем лучше результат и больше получаемого опыта.

С.Б.: Значит, Вы в виртуализации видите в большей степени благо? Какие недостатки виртуальной реальности вы можете назвать?

А.Х.: Конечно, есть минусы виртуализации. Это поступки детей или молодежи, которые несут за собой тяжкие последствия. Большая трата геймерами эффективного времени и материальных средств на различные игры. В компьютерных и мобильных играх используют те средства и механику, которые воздействуют на особенности человеческой психологии. Они манипулируют, чтобы игрок желал оставаться намного дольше в такой среде.

С.Б.: Для чего, по Вашему мнению, были созданы фиджитал формы коммуникации?

А.Х.: Фиджитал - это яркий пример того, что мы не отрицаем реальность. Объективно существуют компьютерные игры, в которых сформировалась профессиональная среда не только разработчиков, но и игроков. Где для того, чтобы добиться большего успеха нужна дисциплина, развитие физической выносливости и психической устойчивости. Все, что формирует личность успешного спортсмена, относится и к успешным геймерам. С другой стороны, мы хотим, чтобы люди как минимум знали про обе стороны существования - физическую и виртуальную реальности. Фиджитал – еще одно доказательство существования двух сторон объективной реальности. Люди могу преуспеть и тут, и там.

С.Б.: Как можно соединить фиджитал и музей?

А.Х.: Что касается реальности, люди приходят в музей не только потому, что там картины висят, но и еще из-за того, что там есть люди. Даже если они стоят и молчат рядом, они синхронизируются с тобой. Это все часть общения. Говорят же: «Давайте помолчим вместе». Можно обогатить физический опыт нахождения на выставке, например, инструментами дополнительной реальности. Можно помочь увидеть контекст или среду, в которой была написана та или иная работа, этапы ее создания. Такие средства могут обогатить опыт зрителя, человек сможет лучше понять картину. Например, очень трудно читать текст Корана, так как его необходимо трактовать. Глубоко погруженный текст в сам контекст времени, в которое он был создан. Не зная и не понимая этого контекста можно всё понимать совершенно превратно, это касается и в том числе и произведений искусства. Искусствоведы изучают этот контекст, они могут его разъяснить. Однако зрители музея знают его не всегда, или, как правило, совсем не знают.

С.Б.: Элементарный пример: картина из нашего собрания «Сусанна и старцы» Джованни Джакомо Сементи. Чтобы более точно понять сюжет можно привести аналоговый ряд живописных полотен других художников, чтобы более точно воспринять авторскую трактовку эпизода из «Ветхого Завета».

А.Х.: Конечно, каждый раз привозить произведения - варианты тех или иных сюжетов, все это очень ресурсозатратно. Виртуальные технологии могут стать альтернативным решением – дополнением к экспозиции.

С.Б.: В каждом вузе сейчас существует должность проректора по информационным технологиям или цифровой трансформации. Как Вы считаете, это такой вид взаимодействия с реальностью? На данном этапе современности в каждой профессии без цифровых технологий никак не обойтись. Какие бы Вы назвали направления или тенденции, которые вне зависимости от профиля вуза общеважны и применимы? Информационная безопасность – да, а что еще?

А.Х.: Руководитель цифровой трансформации наряду с руководителем или администратором по инновациям обязан как исполняющий обязанности на этой должности описывать в несуществующей физической реальности объекты. Потому что развитие и инновации невозможно заадминистрировать, так как это является или не являются частью всех процессов организаций. Точно также пресловутая цифровая трансформация, так как она подчинена изменениям всех процессов. Это должно быть пусть не религией, но убеждением и одной из целей руководителя организации. Процессы и ее участники должны быть задействованы в различных изменениях, которые делают результаты труда лучше. В разных смыслах опыт, который приобретается, например, студентами вузов, должен быть богаче, интереснее, качественнее, а его процессы дешевле. Термин «цифровая» в данном случае означает только то, что появились цифровые инструменты, при помощи которых это можно делать легче. Понятно, что вести учет бухгалтерии в программе «1С» намного проще, чем в счетной книге. Вы можете выстраивать конвейер, где цифровые данные обрабатываются разными способами и с разными целями. Ту же самую бухгалтерскую книгу можно перевести в какой-то формат, который был бы удобен и понятен руководителю - это достаточно затратно. А в случае с данными «1С: Бухгалтерия» вы можете достаточно быстро построить диаграммы, обновлять их в режиме реального времени, чтобы их можно было использовать управленческом учёте принятия решений.

С.Б.: Да, в нашем музее мы больше 10 лет пользуемся цифровой системой учета. Мы точно знаем, где хранится то или иное произведение: в хранилище, на выездной выставке и т.д.

А.Х.: Цель такой работы заключается в цифровизации процесса. Все потому, что мы обладаем большим числом инструментов, которые позволяют нам это сделать. Вы не получите никакого качественного эффекта, если у вас в системе царит хаос, по итогу это будет лишь только цифровизованный хаос. Такую позицию я могу назвать несуществующей. Она мне была интересна, когда мне поступило предложение участвовать в реорганизации большого образовательного учреждения. Это для меня был интересный проект, так как с такой работой я не сталкивался прежде. Сейчас я уже полтора года работаю в КАИ в должности проректора по развитию и цифровой трансформации университета. За это время я занимался перепроектированием факультета, открывал «Школу 21» в Казани - бесплатная школа программирования. Это разномасштабные проекты, работа с разной спецификой. Помимо этого у меня была своя компания по разработке программного обеспечения. Работа в университете заключается в преобразование тех областей, которые способствуют соотнесению действительности к ожиданиям студентов от образовательного процесса. В результате можно надеяться на рост желания у абитуриентов учиться именно в нашем вузе, на то, что продукты труда университета в науке и отраслевых промышленных предприятиях будут востребованы. Работа на достижение высокого уровня новизны и актуальности результатов исследований, спрос на цитирование публикаций – все это бесценный и очень интересный опыт.

С.Б.: Получилось ли реализовать поставленные задачи?

А.Х.: Успех зависит от работы всей команды, поэтому мне сложно сказать.
Однако приложить руки к процессу трансформации, мне, конечно, удалось. Я надеюсь, что из этого у нас получится привлекательный и успешный университет, но предстоит пройти очень большой путь.
Возвращаясь к вашему конкретному вопросу, стоит упомянуть о возможности цифровизации всего, что только угодно человеку. В первую очередь мы должны сначала понять - что мы хотим делать иначе. Альберт Эйнштейн однажды произнес такую фразу: «Безумие - это делать одно и то же снова и снова и ожидать при этом иного результата». Мы не можем делать одно и то же и ожидать какого-то другого результата. Если мы хотим расширения спектра инженерных разработок или уровня научных работ, мы должны что-то делать иначе. Только после определения изменений, мы можем уже заниматься поиском цифровых инструментов, позволяющих это упростить. Например, использовать нейросети для составления огромного количества бюрократических документов, над которыми в данный момент работают люди. Однако нужно четко понимать, что цифровизация не является самоцелью, это даже не средство, так как все, что касается цифровой трансформации, в первую очередь, это - не цифровой процесс. Цифровым его можно назвать там, где мы что-то можем сделать при помощи современных технологий, а значит дешевле, быстрее, качественнее и проще.

С.Б.: в основе цифровизации лежит воображаемая реальность?

А.Х.: У нас был этап, когда нужна была цифровизация процессов для того, чтобы научиться хотя бы работать с данными в цифровой форме.  Эта форма, во-первых, снижает стоимость различных операций с данными. Например, документ в цифровом виде передать другому человеку не стоит ничего. Для того, чтобы передать документ физически,  необходимо использовать определенный объём бумаги, вам нужно будет воспользоваться услугами почты, доставки, курьера и т.д.  На самом деле мы до сих пор не научились передавать все данные в цифровой форме, хотя уже умеем переводить достаточно много информации в цифровой вид. Самое сложное сейчас, требующее наиболее высокой квалификации – это выполнение задач: что делать с этими данными в цифровых условиях; что можно сделать с процессами, чтобы получить наибольший результат.  Как реализовать идею повышения удовлетворенности сотрудников, мотивировать их на развитие, когда коллектив заряжен на веселый интересный процесс выполнения заданий, когда глаза горят. Все это очень важно. То есть не только потребителю,  для которого вы творите, должно быть хорошо, но и тем, кто непосредственно участвует в этом процессе.

С.Б.:  Цифровое искусство и цифровизация искусства, где точная граница между этими понятиями? Цифровое искусство – тоже искусство?

А.Х.: Дело в том, что цифровое искусство есть, но также существует цифровая «безыискусность». Для того, чтобы хоть как-то написать картину, нужно владеть ремеслом. Сегодня, для того, чтобы написать цифровую картину, достаточно использовать нейросети. Они сгенерируют что-то приемлемое по хорошо написанному тексту. Однако будет ли это искусством в полной мере?  Какие эмоции созданное произведение будет передавать? И вообще, человек любит искусство в себе или любит себя в искусстве - это сакраментальный вопрос. В данном случае  цифровые инструменты приводят к тому, что уже случилось в науке - лавинообразному росту бессмысленных работ, которые ни науку, ни прогресс, ни человечество, ни чувства, ни душу, ни к чему не движут. При этом настоящие художники, использующие цифровые кисти - они, конечно же, есть. Для того, чтобы быть художником, надо владеть ремеслом настолько хорошо, чтобы связь между душой и телом становится непоколебимой. Что такое рука мастера? Это когда во время творения ничто не вмешивается.  Будто Бог руку держит и ведет его.

С.Б.: Прекрасней всех поет бездушный соловей,
А сколько нужно мук, чтоб руки с сердцем слить…

Светлана Бородина
Автор благодарит за помощь в обработке
материалов интервью Дарью Молотникову